Майкл Льюис о Греции. Часть 2. Второй налоговик ждал меня в баре другого туристического отеля. Одетый неофициально, пьющий пиво, но страшащийся возможности быть замеченным со мной - прибыл с папкой, полной бумаг о том, как греческие компании уклоняются от налогов. Он приводил примеры, с которыми сталкивался лично. Первым была афинская строительная компания, построившая семь огромных домов и продавшая около 1000 квартир в центре города. Честно подсчитанные налоги должны были составлять около 15 миллионов евро, но компания не заплатила ничего . Ноль. Для избежания налогов они сделали несколько вещей. Во-первых не оформлялись как корпорация, во-вторых содержали дюжину компаний, занимавшихся только фабрикацией расходов, в-третьих предложили налоговику взятку. Налоговик поднял шум и передал дело своему начальству - после чего обнаружил у себя на хвосте частного сыщика, а свои телефоны - на прослушке. В конце дело решилось и строительная компания заплатила 2000 евро. "После этого меня убрали от расследований" - говорит инспектор - "потому, что у меня получалось"
Он перевернул страницу. На каждом листе в толстой папке была история, похожая на рассказанную, и он намеревался ознакомить меня со всеми. Я прервал его, когда понял, что это займет всю ночь. Размах мошенничеств, и энергия, с которой они осуществлялись, были колоссальными. В Афинах я несколько раз ощущал новое для меня, как для журналиста чувство - полное отсутствие интереса к абсолютно шокирующим материалам. Я сидел с кем-то, кто знал внутренние механизмы функционирования греческого правительства: большим банкиром, сборщиком налогов, бывшим премьер-министром. Я вынимал блокнот и начинал записывать историю за историей. Скандал за скандалом - и через двадцать минут я терял интерес. Их было просто слишком много - хватило бы для библиотеки, а не для статьи в журнале.
Греческое государство не только коррумпировано, но и коррумпирует. Однажды увидев это в действии, вы поймете феномен, который иначе был бы бессмысленным - трудность, с которой греки говорят добрые слова друг о друге. Поодиночке они прекрасны - веселые, теплые, умные. хорошие друзья. Я говорил себе после двух дюжин интервью - "какие прекрасные люди!". Но они не делятся позитивом - труднее всего в Греции услышать, чтобы один грек хвалил другого в его отсутствие. Никакой успех не принимается без подозрения. Каждый уверен про каждого, что тот уклоняется от налогов, дает взятки политикам, берет взятки сам или занижает стоимость недвижимости. И это всеобщее отсутствие веры друг другу подкрепляет самое себя. Эпидемия лжи, жульничества и воровства делает невозможным любой вид гражданской жизни, коллапс общественной жизни способствует большему вранью и жульничеству. Не веря друг другу, они доверяют лишь своим семьям и себе.
Структура греческой экономики - коллективистская, но страна, и ее дух противоположны коллективизму. Реально - каждый сам по себе. И в эту систему инвесторы влили сотни миллиардов долларов. Кредитный бум вытолкнул страну к полному моральному коллапсу.
Дорога к погибели
Не зная о ватопедском монастыре ничего, кроме того, что в крайне коррумпированном обществе его обвиняют в коррупции, я отправился на север Греции, чтобы посмотреть на горстку монахов, нашедших новые, улучшенные способы работы с греческой экономикой. Первый этап был довольно прост - самолет в Фессалоники, гонки на машине по узким горным дорогам и ночь с толпой болгарских туристов в удивительно прекрасном отеле посреди-нигде, под названием "Орлиный дворец". Здесь самый чудесный работник отеля (спросите Ольгу) выдала мне стопку книг и сказала, как здорово, что у меня получилось посетить это место. Ватопедский монастырь, вместе с 19 другими, был построен в 10 веке на полуострове в северо-восточной Греции под названием гора Афон. Сейчас Афон отделен от материка большой оградой и попасть на него можно только по воде, что придает полуострову шарм острова. На остров не могут входить женщины - и даже животные женского пола, кроме кошек. Запрету тысяча лет.
В монастыре мне дали ключи от неожиданно комфортабельной кельи и я попал на церковную службу, где монахи молились, пели и курили ладаном. На явно чужого посетеителя в рубашке Brooks Brothers внимания не обращали. У ватопедских монахов есть репутация знающих намного больше о вас. чем вы можете представить. Женщина, возглавляющая одну из крупных греческих фирм. рассказала, как недавно летела рядом с настоятелем монастыря отцом Ефремом. "Это был очень странный опыт" - говорила она. "Он не знал ничего обо мне, но угадал все. Мое замужество. Что я думаю по поводу работы. Я чувствовала, как будто он меня насквозь видит. " Стоя в церкви, я сомневался в их способностях - посреди гигантского национального скандала они позволяют репортеру из Vanity Fair, не представившись, бродить по их монастырю без единого вопроса.
Но выйдя из храма, я попался. Подошедший ко мне монах пригласил меня к отцу Арсению.
Греческие формулы.
Большую часть 90-х годов греческие кредитные ставки были на 10% выше германских, поскольку считалось. что греки менее склонны выплачивать долги. В Греции не было потребительского кредитования - у греков не было кредитных карт. Обычно греки не пользовались кредитами на жилье. Безусловно, греки хотели бы к себе такого же финансового отношения, какое можно встретить в любой нормально функционирующей североевропейской стране. В поздних 90-х их час настал - они избавились от национальной валюты и приняли евро. Для этого было необходимо соответствовать некоторым требованиям, чтобы страна не наделала долгов, которые придется выплачивать другим участникам евросоюза. В частности они должны были показывать бюджетный дефицит не превышающий 3% ВВП, а инфляцию - на уровне Германии. В 2000, после некоторых манипуляций статистикой, Греция достигла целей. Для снижения бюджетного дефицита правительство пыталось скинуть с баланса расходы - пенсионные и оборонные. Для снижения инфляции они замораживали цены на электричество, воду и другие правительственные товары, а также снижали налоги на бензин, алкоголь и табак. Правительственные статистики могли удалять дорожающие товары - томаты - из индекса потребительских цен в день, когда измерялась инфляция. "Мы встречались со специалистом, который создавал статистику - говорит бывший аналитик с Уолл Стрит. "Мы не могли удержаться от смеха. Он объяснял, как лимоны менял на апельсины. Индексы были очень натянутыми".
Даже в то время многие обозреватели замечали, что греческие цифры не сходятся. Суммированные греческие дефициты бюджета за 15 лет давали только половину реального дефицита. Деньги, которые занимало греческое правительство, перекрывали их официальные цифры дефицита как раз в два раза. Инвестбанкиры назвали главу греческого статистического ведомства магом, так как в его руках инфляция, дефицит и долги загадочно исчезали.
В 2001 Греция вошла в Европейский монетарный союз, поменяв драхму на евро и приобретя отличную европейскую (читай - немецкую) - гарантию на весь свой долг. Теперь греки могли занимать деньги под такой же процент, как немцы - не под 18%, а под 5%. Чтобы оставаться в еврозоне, их бюджетный дефицит не мог превышать 3% - в теории, а на практике они подгоняли цифры под этот результат. В 2001 году пришел Голдман Сакс, вовлеченный в серию легальных, но стремных сделок, предназначенных для маскировки истинного уровня правительственной задолженности. За эти сделки Голдман Сакс, обеспечивший Греции миллиардный займ, получил 300 миллионов комиссионных. Механизм, позволивший Греции занимать деньги был похож на механизм, действовавший в США во время сабпраймового бума - и роль американского инвестбанка была такой же. Инвестбанкиры также учили греческих чиновников секьюритизировать будущие поступления от национальной лотереи, дорожных сборов и даже фондов, предоставляемых Евросоюзом. Любой будущий поток дохода, который только был выявлен, продавали за деньги - и тут же их тратили. Как понятно любому разумному человеку, греки могли скрывать свое истинное положение только пока а) кредиторы считают, что выданный Греции займ качественен, т.к гарантирован Евросоюзом (читай Германией) и б) никто за пределами страны не уделяет этому большого внимания. Внутри страны для скандала не было причин, поскольку все были в доле.
4 октября прошлого года все изменилось, поскольку прежнее правительство оказалось в отставке. Скандал не был сюрпризом, сюрпризом была природа скандала. В конце 2008 года появились новости о том, что Ватопедский монастырь приобрел озеро, которое обменял на правительственные земли. Как монахи это сделали, было непонятно - предполагалось, что дали взятку чиновникам. Но взятки не было. Без разницы - бешенства греческим политикам хватило на год. Ватопедский скандал оказался беспрецедентным для греческого общественного мнения. "Мы никогда не видели таких движений в опросах, как после этого события - говорит редактор одной из лидирующих греческих газет. Без Ватопеда Караманлис остался бы премьер-министром, и все шло бы как раньше. Димитри Контоминас, миллиардер, создатель греческой компании страхования жизни и по совместительству владелец телестанции, развернувшей ватопедский скандал, говорит "Ватопедские монахи привели Жоржа Папандреу к власти"
После того, как новая партия (номинально социалистическая) заменила старую партию (номинально консервативную), в правительственных сундуках обнаружилось так мало денег, что было принято решение раскрыть истину. Премьер министр объявил, что дефицит гораздо больше предполагавшегося, а определение размера проблемы займет время. Приобретавшие греческие облигации пенсионные и инвестиционные фонды, глядя на всплывающие вверх брюхом американские банки и зная хрупкость банков европейских, начали паниковать. Новые, более высокие ставки по кредитам, делали Грецию банкротом. С приходом МВФ выяснились новые факты: "Как член европейского сообщества может говорить о 3% дефицита, если на самом деле 15% " - недоумевает шишка из МВФ. "Как это вообще возможно?"
Теперь мировая финансовая система озабочена вопросом, объявит ли Греция дефолт. Иногда кажется, что вопрос лишь в будущем европейских банков и стран с проблемами (Испания, Португалия). На самом деле вопрос еще и в том, изменит ли Греция свою культуру, а это возможно лишь при желании греков. Я раз пятьдесят слышал о любви греков к справедливости и ненависти к нечестности. В принципе это не отличает их от других жителей планеты, но важно понимать, что именно они считают нечестным. Это явно не политическая коррупция. Это не жульничество с налогами и не мелкое взяточничество. Нет. Их возмущает, когда какая-то третья сторона, кто-то явно отличающийся от них, с мотивами, далекими от узкого и явного личного интереса, приходит и использует коррупцию их системы. Возвращаемся к монахам.
Одно из первых дел нового министра финансов - судебный процесс против Ватопедского монастыря с требованием возврата государственной собственности и возмещения убытков. Среди первых действий нового парламента - открытие второго расследования дела Ватопеда, для того, чтобы окончательно выявить, как монахи добились своей сделки. В помощи монахам обвиняют помощника бывшего премьера Гианниса Ангелу, оставленного на свободе под залог в 400 000 евро.
В обществе, находящемся в положении полного морального коллапса, монахи стали социально приемлемой мишенью для ненависти. Даже граждане с правыми взглядами разгневаны и на монахов и на их пособников. При том, что никто толком не понимает, в чем, собственно, дело.
Monk business
Отцу Арсению на вид под 60, хотя кто знает - бороды прибавляют монахам лет по двадцать. Он очень известен - в Афинах его знают все. "Если бы они поставили Арсения управлять правительственным фондом недвижимости - говорит мне греческий риелтор - у нас был бы Дубай. Докризисный". Если вы настроены к монахам положительно, то о. Арсений - правая рука и помощник настоятеля о. Ефрема, сделавший возможным чудесное развитие монастыря. Если отрицательно - то он соучастник.
Я представился и сказал, что провел несколько дней, беседуя с политиками в Афинах. Он улыбнулся, по-настоящему - он рад, что я приехал! "Политики все приезжали сюда" - говорит он, "но из-за скандала они теперь боятся, что их увидят с нами".
Он проводил меня в трапезную и посадил на почетное место, справа от стола главных монахов. Настоятель монастыря сидел во главе стола, Арсений рядом с ним.
Большую часть еды монахи выращивают сами на огороде. В грубой серебристой посуде сырые, нерезаные луковицы, зеленая фасоль, огурцы, томаты и свекла. В другой посудине ломти хлеба, который монахи пекут сами из собственной пшеницы. Кувшин воды и на десерт апельсиновое варенье и темные соты. Все. В Беркли люди гордились бы, что едят выращенное на месте, здесь это просто еда. Монахи питаются как фотомодели перед съемкой - 4 дня в неделю по 2 раза и 3 дня по одному разу. 11 приемов пищи за неделю. При этом некоторые выглядят полными.
После обеда монахи возвращаются в храм, где продолжают молиться. Арсений забирает меня и мы идем пешком. Мы проходим византийские часовни и поднимаемся по византийским ступеням в его офис. На столе два компьютера, рядом принтер, факс, сотовый и большая упаковка витамина С. Стены и пол сияют как новые. В шкафах ровные ряды папок для бумаг. Единственное отличие от современного офиса - икона над столом.
"Сейчас многие жаждут духовно" - отвечает он на мой вопрос, почему политики и предприниматели приезжают в его монастырь. "20-30 лет назад нас учили. что наука решит все проблемы. Столько материальных вещей - а удовлетворения нет. Люди устали от материальных удовольствий. И они поняли, что в этом нет настоящего успеха" Он берет телефон и просит принести напитки и десерт. Через секунды приносят поднос с выпечкой и чем-то похожим на мятный ликер.
Начинается трехчасовой поединок. Я задаю простые вопросы - почему человек может захотеть стать монахом? Как вы живете без женщин? Откуда люди, проводящие в церкви по 10 часов, находят время для строительства империй недвижимости? Где вы берете мятный ликер? И он отвечает 20-минутными фразами, в которые вкраплены простые ответы. (К примеру - "Я верю. что есть много вещей прекраснее секса"). Когда он рассказывает. он жестикулирует, улыбается и смеется - если предположить, что отец Арсений чувствует за собой вину, то у него редкий талант скрывать это. Как и многие посетители монастыря я столкнулся не с тем, что предполагал. Я думал, что окажусь лицом к лицу с коммерческой империей (нет) и что монахи будут неискренни (непохоже). Но я все равно не мог понять, как горстка странно выглядящих людей, ушедших из материального мира, добилась такого результата, что попала в примеры Harvard Business Review?
Два часа спустя я задал ему прямой вопрос об этом. К моему удивлению, он принял вопрос серьезно. Он показал на знак, висящий на одном из шкафов и перевел с греческого: "Умный человек принимает, дурак стоит на своем".
Он получил эту надпись во время одного из визитов в министерство туризма. "Это секрет успеха в мире, не только в монастыре" - говорит он и описывает почти слово в слово первое правило комедии импровизации или любого успешного совместного предприятия. "Бери то, что тебе дано и строй дальше. "Да...и...", вместо "Нет... Но." Дурака связывает гордыня" - говорит он. "Всегда должно быть по его. Такая же история с неуверенным человеком - он всегда пытается оправдаться. Человек, яркий духовно, скромен. Он принимает то, что другие говорят ему - критику, идеи, - и работает с этим."
"На нас злится целое правительство - говорит он. Но у нас ничего нет. Мы работаем для других Греческие газеты называют нас корпорацией. Но я спрошу вас, Майкл - какая компания проживет 1000 лет?"
В этот момент неожиданно появляется настоятель, о.Ефрем. Розовые щеки и белая борода - вылитый Санта Клаус. Есть даже морщинки у глаз. За пару месяцев до, он свидетельствовал перед парламентом. Один из расследующих сказал, что греческое правителство в процессе обмена Ватопедского озера на сельхозземли, действовало невероятно эффективно. Он спросил Ефрема, как тот добился этого.
Вы не верите в чудеса? спросил Ефрем.
Начинаю - ответил премьер-министр.
Когда нас представили, Ефрем пожал мою руку и долго держал ее. Наверно, хочет спросить, что подарить мне на Рождество - подумал я. Вместо этого он спросил "Вы какой веры?" "Епископальной" - поперхнулся я. Он кивнул. Вы женаты? спросил он. Да. А дети есть? Я кивнул. Он спросил их имена...
Источник